Купер Джилли - Пруденс
Джилли КУПЕР
ПРУДЕНС
От автора
Замысел "ПРУДЕНС" впервые появился у меня в 1967 году. Я написала длинный рассказ под названием "КАРТОЧНЫЙ ДОМИК", позже опубликованный в "19". Спустя время я вернулась к этому рассказу и полностью переписала его, в результате появилась "ПРУДЕНС".
Море Маккарти с любовью
Глава первая
В двадцатый раз я попрощалась с Пендлом и вошла к себе в квартиру. Биг Бен отбивал одиннадцать. Джейн, с которой мы делили квартиру и которая сейчас возлежала перед камином, взглянула на меня сквозь массу крашеных светлых волос.
— Есть успехи? — спросила она с надеждой и сама же ответила: — Нет, явно никаких — по тебе сразу видно, что никто на тебя не набрасывался.
Я подошла к зеркалу. Мои локоны совсем не растрепались, помада не смазалась. Без ложной скромности скажу, что выглядела я прекрасно.
Тогда почему же после двадцати свиданий Пендл так на меня и не набросился?
Я познакомилась с ним на вечеринке пару месяцев назад — это была отвратительная вечеринка из серии А-как-вы-зарабатываете-на-жизнь? О-я-стучу-на-машинке. Свет горел слишком ярко, и кто-то разливал крюшон из большой чаши в наши бокалы.
Мы с Пендлом были единственными овечками в этом сборище козлищ, но не зря же говорится, что самые красивые цветы растут на навозных кучах.
Он был не из тех мужчин, на которых сразу обращаешь внимание — светло-каштановые волосы, тонкое, спокойное лицо и светло-серые глаза, зато выглядел он отрешенным и чрезмерно холодным, что само по себе являлось провокацией. На нем был безупречно-традиционный угольно-серый костюм, серая рубашка и светлый галстук, но, поскольку он был высоким и очень худым, то эта одежда ему шла.
В этот вечер я оделась в хулиганский прикид. Я очень чувствительна к одежде. Если на мне оборочки, я становлюсь чопорной, в коже с заклепками я хожу широким шагом и веду себя как ковбой, ну а в хулиганском прикиде — оранжевые бермуды с помочами и блузка из марлевки — я сверкаю остроумием и хулиганю. Когда Пендл подошел и присоединился к нашей компании, я выпалила три шутки подряд, так что все, кроме него, попадали со смеху, и я отправилась поболтать с кем-нибудь еще.
Вечеринка проходила в одной из тех eau de nihilistic* длинных, с высоким потолком зал на Слоан Сквер, где всегда кажется, что в другом конце комнаты происходит что-то интересное, но эта надежда никогда не оправдывается. Одна из хозяек, Марсия, даже пригласила свою мать.
Я ничего не имею против матерей в подобающем контексте, но на вечеринках на них расходуется слишком ценное время охоты. Эта мамаша была доброжелательной особой двадцати стоунов** весом, восседавшая на софе как большая порция розового бланманже. Чаще, чем им бы хотелось, несчастных гостей отлавливали и тащили поболтать с ней.
* eau de nihilistic — буквально: нигилистическая вода (фр.), авторское новообразование (здесь и далее прим. перев.).
** Стоун — мера веса, 6,34 кг.
— Кто-нибудь хочет есть? — спросила одна из соседок Марсии, размахивая подносом у нас под носом. — Уж ты-то, Пру, я уверена, не на диете, Пру, ты и так вон какая тощая.
— Я просто умираю от голода, — заявила я, схватив сосиску. — На ланч я успела перехватить только человека-сэндвича*.
* Человек-сэндвич — ходячая реклама, человек, на котором одеты рекламные щиты.
— Надеюсь, что от меня не разит как от макаки, — доверительно сообщила эта девица. — Марсия положила в ванну лед, так что никто не смог помыться.
Через минуту ввалилась пара новых гостей.
— Я хочу познакомить тебя с Эйлин, — сказала Марсия, представля
